Проблема туземцев (сборник) - Страница 67

– Не вижу нужды… – начал было Элснер, но Маргрейвс, вернувшийся с выпивкой, перебил его:

– Погоди, мой мальчик. Вскоре наступит поразительное просветление.

– Когда флоты встретились, ПВК просчитали вероятности нападения. И вычислили, что в случае нашей атаки мы лишимся примерно восьмидесяти семи процентов своего флота против шестидесяти пяти процентов потерь неприятеля. Если атакует противник, то потери составят семьдесят девять процентов от их флота против шестидесяти четырех от нашего. Такова была изначальная ситуация. По экстраполяции в то время оптимальная атакующая позиция противника давала им в результате сорок пять процентов потерь своего флота, а нашего – семьдесят два процента.

– Я не так уж сильно разбираюсь в ПВК-компьютерах, – признался Элснер. – Мое поле деятельности – психология.

Он отпил глоток, скривился и отпил еще.

– Думайте о них как о шахматистах, – посоветовал Брэнч. – Они способны оценить вероятность потерь при атаке в любой данной точке в любой момент времени в любой позиции. Они могут просчитать любые возможные ходы обеих сторон. Поэтому, когда мы сошлись, сражения так и не произошло. Ни один командующий не согласился подвергнуть уничтожению почти весь свой флот.

– Ну а потом? – спросил Элснер. – Что же помешало вам использовать имеющееся у вас некоторое численное превосходство? Почему вы не использовали это свое преимущество?

– Ага! – воскликнул, хлебнув из стакана, Маргрейвс. – Грядет просветление!

– Позвольте мне продолжить аналогию, – сказал Брэнч. – Если имеются два шахматиста равновысокого мастерства, исход игры определяется при получении кем-то из них преимущества. Раз появилось такое преимущество, другой игрок неспособен победить, если первый не допустит ошибки. И если все идет как должно, исход игры предрешен. Поворотный момент может наступить всего через несколько ходов после начала партии, хотя сама игра может длиться еще несколько часов.

– И помните, – вмешался Маргрейвс. – Для неискушенного наблюдателя видимого преимущества может и не быть. Ведь ни одна из фигур не потеряна.

– Именно так и произошло, – печально закончил Брэнч. – ПВК обоих флотов действуют с максимальной эффективностью. Однако противник имеет преимущество, которое тщательным образом развивает. И мы ничего не можем сделать в противовес.

– Но как это случилось? – спросил Элснер. – Кто допустил ошибку?

– ПВК определили случай ошибки, – пояснил Брэнч. – Исход войны был заложен в нашем стартовом боевом порядке.

– Что вы имеете в виду? – спросил Элснер, отставляя стакан.

– Только то, что сказал. Боевой порядок флота был установлен за несколько световых лет от места сражения, еще до того, как мы вошли в соприкосновение с флотом противника. Этого оказалось достаточно. Достаточно для ПВК, по крайней мере.

– В утешение можно лишь добавить, – опять влез Маргрейвс, – что, если бы шансы были пятьдесят на пятьдесят, преимущество с тем же успехом могло оказаться и у нас.

– Мне нужно разобраться в этом получше, – заявил Элснер. – Я пока еще всего не понимаю.

– Война проиграна. Что вам еще хочется знать?

Элснер покачал головой.

– Я духом пал, а потому попался в сети злого рока, – процитировал Маргрейвс. – Неужто стоит после этого винить меня в грехопадении?

Лейтенант Нильсон сидел у орудийного пульта, сцепив пальцы в замок, поскольку испытывал почти непреодолимое желание нажать на кнопки.

Красивенькие кнопочки.

Лейтенант выматерился и засунул руки под себя. Он обещал генералу продолжать. А что продолжать – неважно. Минуло три дня с тех пор, как он последний раз видел генерала, а он все еще был назначен продолжать. Лейтенант сконцентрировал все внимание на шкалах пульта.

Чувствительные стрелки индикаторов колебались и подрагивали, постоянно измеряя расстояние и устанавливая дальнобойность ствола. Стрелки индикаторов точной настройки опускались и поднимались в соответствии с маневрами корабля, приближаясь к красной линии, но ни разу не доходя до нее.

Красная линия означала готовность. Стоит лишь маленькой черной стрелочке пересечь красную черточку, он должен открыть огонь.

Лейтенант ждал уже целый год, наблюдая за маленькой стрелкой. Маленькой стрелкой. Маленькой стрелкой. Маленькой стрелкой…

Прекрати.

…когда нужно открывать огонь.

Лейтенант Нильсон вытащил из-под себя руки и принялся изучать ногти. Брезгливо выковырнул грязь из-под ногтя и снова сцепил пальцы.

Опять посмотрел на красивые кнопочки, черную стрелку, красную черту.

И улыбнулся. Он обещал генералу. Всего три дня назад.

А потому старался не слушать, что кнопки нашептывали ему.

– Вот чего я не понимаю, – заявил Элснер, – так это почему вы не можете изменить позицию? Отступить и перегруппироваться, к примеру.

– Я объясню, – сказал Маргрейвс. – Это даст возможность Эду прерваться и выпить. Идите сюда.

Он повел Элснера к контрольному пункту. Брэнч с Маргрейвсом три дня знакомили Элснера с кораблем, скорее чтобы немного разрядиться самим, чем по какой-либо иной причине. Последний день они посвятили длительной попойке.

– Видите эту шкалу? – Маргрейвс ткнул пальцем в пульт. Пульт имел размеры около четырех футов в ширину и двадцати в длину, а с помощью расположенных на нем кнопок и переключателей велось управление движением всего флота. – Видите затемненную зону? Ею отмечен предел безопасности. Если мы применим запрещенную конфигурацию, стрелка перейдет в другую область и все полетит в тартарары!